Новый сезон «Концертов во фраках и джинсах» открывает встреча двух поколений композиторов. Оба поколения, и «отцы» (Сергей Прокофьев и Дмитрий Шостакович) и «дети» (Альфред Шнитке и Родион Щедрин) обращаются к одним и тем же темам, к теме народной памяти, фольклору, и теме взросления, но осмысляют их абсолютно по-разному. Это сопоставление на грани конфликта, отражающее всегдашние непростые отношения отцов и детей, смену эпох и стилей, идеологическое несовпадение «фраков» и «джинсов». В сочинениях «отцов» все всерьез. В партитурах «детей» царят едкая ирония и гротеск.
Прокофьев написал Русскую увертюру летом 1936 года. Эта красочная жанровая пьеса основана на сопоставлении стихий пляса и лирической песни. Две плясовые мелодии в главной партии заимствованы из фольклора.
Тематическим и смысловым зерном первого (1963) из пяти программных одночастных концертов для оркестра Щедрина стала русская «озорная» (здесь — «ругательная»), пронизанная едким юмором и сатирой частушка. Это виртуозное, изобилующее яркими образами сочинение — блестящий пример оркестрового стиля одного из лучших композиторов поколения шестидесятников.
Второй фортепианный концерт Шостаковича (1957) был посвящен сыну Максиму, первому исполнителю этого жизнерадостного и светлого сочинения, отображающего пору взросления и юношеских переживаний.
В «Гоголь-сюите» Альфреда Шнитке (оркестровая редакция Г. Рождественского 1981 года) нашла отражение любимовская идея «прорастания зла», реализованная в «Ревизской сказке». Анатолий Смелянский писал о спектакле, одной из важнейших составляющий которого стала яркая, насыщенная цитатами и «приемчиками» музыка Шнитке: «Апокалиптическое сознание Гоголя, которому видится, как горит земля, свиваются небеса, мертвецы встают из гробов и «растут страшные страшилища из семян наших грехов», воплощалось образом подземелья, наполненного бесчисленными ростками зла. Ю. Любимов попытался даже показать процесс созревания подобного ростка, прячущегося до поры до времени где-то у самой «земли». Так появлялся в спектакле Чичиков. Сначала из-под планшета сцены, как стручок гороха, выросла круглая голова, одетая в детский чепчик, головку кормили кашей, и этот живчик кашу с удовольствием поглощал. На фоне превосходной метафоры с особым смыслом звучали слова о мальчике, который с детства умел «копить и беречь копейку»...
